20.06.2011
За спиной дыхание плавное
В тишине…
Кто решает самое главное
Обо мне?
В чьих руках не рвется, но тянется
Эта нить?
То ли доживать, что останется,
То ли — жить.
Плавать укатившимся мячиком
По воде.
То ли лучик солнечный прячется
В темноте,
То ли старой лампы проявочной
Красный свет…
То ли закрывать нашу лавочку,
То ли нет.
В стороне от одышливой уличной суеты,
На пустынной аллее, где дышится не дыша,
У последней предзимней сковавшей слова черты
Замирает и тянется, тянется вверх душа.
Где-то рядом бегут, тараторя, галдя, смеясь,
Где-то плачет ребенок, у храма псалмы поют,
И темнеет меж веток светлая полынья,
И вплывает фонарь в потемневшую полынью.
Знаешь, здесь и сейчас суматошный прервался бег.
Помнишь всё уже было и так же фонарь мигал.
Всё ушло в никуда и со мной лишь фонарь и снег,
Надо мной сквозь меня нисходящая вертикаль.
Спокойно, дружище, не всё бушевать непогоде,
Куда ж мы без ветра, нам штиль ни к чему даже летом.
Лужок пасторальный на суше, мой ангел, не в цвет нам…
Ты помнишь, как мы провожали в порту пароходы?
Ты помнишь ли, как в белом кителе, шагом печатным,
Сияя надраенной медной кокардою-крабом,
Седой капитан, не спеша, поднимался по трапу,
Толпе на причале махнув на прощанье перчаткой?
Однажды и мы соберемся покинуть причалы.
По благословенным просторам Эвксинского Понта
Под парусом радости мы подойдем к горизонту,
И за горизонтом конец обернется началом.
…Отдали концы, и безвременью берега нет, но
Наполнился парус, и весело снасть загудела.
На теплой янтарной волне за последним пределом
Качнется кораблик и мачтой достанет до неба.
Вечереет стремительно. В сумерках тлеет осень,
Стелет бурой листвою дорогу снегам и стуже.
Время скомкалось, полночь наступит в восемь,
А к пяти уже месяц такой, что фонарь не нужен.
В суматохе ветвей потерялись огни деревни.
Я надеюсь вернуться, я знаю — еще не поздно…
А усталое небо всё бродит среди деревьев,
Оплетает холодные ветви узором звездным.
Уходя, уходи, возвращаться войдет в привычку.
Напрямик. Без дороги. А темень стоит густая
В этом тихом краю. Только гулкие электрички
Где-то там, за деревьями, рвутся, кричат и тают.
1. Мертвый Кай
Жизнь вокруг елозит сукой течной,
Я ж — спокоен, собран, тих и шелков,
Из сердечноледяных осколков
На асфальте складываю: “в-е-ч-н-о-с-т-ь”...
Господи, вчера еще дымилось
Палочкой восточных благовоний,
И — остыло. И — остановилось.
Без скандалов, сплетен, мук, агоний...
Так сижу теперь я, бессердечный,
Ощущая мертвый холод слева,
В ожиданьи Снежной Королевы
Из осколков складываю: в-е-ч-н-о...
2. Не-Герда.
Нет, господа, я во сне не кричала, сон растворился, как дым.
Мало ли снов пролетает ночами по коридорам пустым?
Вздорный мальчишка, отрезанный локон, память в хрустальном ларце
В мягкий паучий укуталась кокон — я остаюсь во дворце.
Снежную бабу, холодную цацу вольно ж тебе выбирать?!
Я с королевишной, с принцем-красавцем стану в лошадок играть!
Если подступит тоска (да с чего бы ей?) — в легком утопим вине…
Вдруг зимним вечером милый, заботливый принц улыбнется и мне?
Ты не шепчи, что на совести камень, камень источит вода.
И золотую карету с гербами я за тебя не отдам!
Детская дружба в сусальном издании — в верности ей не клянусь!
Там, в Копенгагене, в сказочной Дании высох наш розовый куст…
3. Плач Снежной Королевы.
Тушь потекла… Всё по бабьей беспечности…
Как удержаться от слез?
Глупый юнец! В полушаге от вечности
Умер. Скончался. Замерз.
Что ж сделал ты с размечтавшейся дурою?
Встань и вокруг посмотри,
И без того ледяными скульптурами
Полны чертоги мои!
Златом осыпаны лунные пустоши,
Серебром вьюжит зима.
Я утопаю в богатстве и роскоши,
Да — я роскошна сама!
Стразами, блестками и бриллиантами
Блещет дворец из стекла.
Если б ты знал, как ночами полярными
Хочется просто — тепла!
Не отогрел. Злую бабу постылую
Снег с головою занес…
Вздорный мальчишка! Нелепый мой. Милый мой…
Умер. Скончался. Замерз.
4. Послесловие Сказочника.
Оставим сказки в запертом ларце.
А я сегодня расскажу вам, дети,
О Герде, что осталась при дворце
(Дай Бог ей принца к золотой карете!).
Карета мнет крестьянское жнивье,
Охрана топчет грядки… Так-то, дети!
И Маленькой Разбойнице её
Обновы драгоценные не светят…
О Кае здесь не будем поминать…
О Снежной Королеве?.. Как ни странно,
Она, поплакав, вскорости опять
Присмотрит Ханса или Христиана,
Немало их… Прихватит наобум,
Неймется ей согреться, старой дуре…
Причем здесь, дети, «крибле-крабле-бум»?
Какие, богу б в уши, «снип-снап-снуррэ»?
Все возвратится на круги своя:
«Нет повести печальнее на свете…»
Здесь — занавес, откланиваюсь я,
А вы — подольше не взрослейте, дети…
Оргкомитет конкурса