14.06.2011
Приходила, чего-то ждала,
Обещала не биться в истерике,
Но совсем не держала слово
И просто хотела замуж.
Приходил, о чем-то курил,
Говорил прямо и резко
В основном на тему работы,
А в целом страдал интеллектом.
Приходили, слушали новости
И сальные анекдоты,
Пили и много смеялись,
Погода, политика, секс.
Проходила, все больше зря,
Но быть обещала лучше,
Умнее плюс интеллигентнее,
Такая обычная жизнь…
Вся в одуванчиках,
как в веснушках.
В смешных косичках —
дороги лентами.
Здесь
очень легко
убивают
Пушкиных
И Лермонтовых.
Здесь вера и бунт,
хоровод — самосуд.
Здесь звезды считают,
но чаще —
патроны.
Здесь счастливы,
но настороженно ждут,
Когда
будет клич
занимать оборону.
И мы здесь,
конечно же,
третий Рим.
Пока ж только пьем
и родства не помним,
Не в меру
плачем
и говорим.
И всуе Господа беспокоим…
* * *
Над воротами рая небо ясно,
Но сколько о них разбито лбов.
Жизнь отвратительна и прекрасна.
И где-то посередине -
Бог.
* * *
Играли дети.
Разрастался сад.
И люди жили в ожиданье чуда.
Какой необычайно светлый взгляд
У мальчика по имени
Иуда...
* * *
Всё понято и классифицировано — не спорьте.
Каждая буква — истина прописная.
Но снова придёт Сократ и всё испортит
Своим неуместным “я ничего не знаю”.
А что тут знать? Другие прибросят, прикинут
И всё решат за вас и за меня тоже.
Вам плохо? Выпейте анальгину.
Умнее не станете, но от головы поможет.
* * *
Выстоять, выдержать, зубами, когтями — награда —
Жизнь. Не без ущелий, но это ведь лучше пули
В лоб, в висок. Сильным легко? Неправда.
Сильные плачут, когда слабые отвернулись.
* * *
Город сменил окрас на мышиную масть.
Душно. До боли в легких сгустился воздух.
Шум. Толчея. Пьяному негде упасть,
А вы о каких-то падающих звездах…
* * *
В городе, сером и жалком,
Развеселилось ненастье:
Ветер вскочил, разбежался
И забодал тополь. Насмерть.
* * *
Здесь крышам параллелен небосклон.
Здесь летом тополиный снег клубится.
Мне дорог город мой, пусть даже он
Картонная коробка для жар-птицы.
* * *
У Омска душа — техногенный поток,
В нем булькают формулы и логарифмы.
Но если мой город отжать, как платок,
Закапают рифмы…
* * *
Мой город в полосках весенних дождей.
Кувшинки зонтов. Скороспелые лужи.
В усталых глазах перелетных людей
Привычно мерцают промокшие души.
На город наложен дождливый штрих-код.
Нас всех посчитали — больших и не очень.
И бродит геройски-ободранный кот,
Довольный, как март, между слякотных строчек…
* * *
Еду на Красное море, где томные рыбы вечность соленую пестро на дни разрезают... Ветви ветров исхлестали великого Сфинкса, гордо хранящего зыбкие тайны вселенной... Спят пирамиды, уткнувшись в холодные звезды, снится им: Млечным путем всё идут караваны... Утро прозрачно, как полог над царственным ложем, и отражается Ра в глазах Нефертити...
* * *
«Все хорошеешь»… Хорошею… Да…
Вступила в пору солнечного лета…
Еще плетут поэты иногда
Венки мне из ромашек и сонетов.
Тропинками июльскими брожу…
Все полно жизни… Средь зеленой стружки
Талантливо и знойно красный жук
Осваивает красную подружку…
Люблю июль! За то, что он готов
Рассыпаться на брызги, обертоны,
Остаться странным камешком в ладони…
Куриный бог.
И нет других богов…
Хороша, Айгуль, да не по-нашему.
Красотою степною, полынною.
Французскими мылами не тертою,
Английскими духами не прысканной.
Идет — трава не мнется, не клонится.
Скажет — и птицы взмывают в небо.
Глянет — горячий сухой ветер
Обжигает губы мужчин.
Такую красу калымом не выкупить.
Только увозом — простите, отец и мать!
Кто тебя увезет в непроглядную ночь,
Прекрасный Лунный Цветок?
* * *
Я синюю птицу за жидкий хвост отловлю.
В глазах — огонь и табличка висит на шее:
В ней черным по белому грозное
I Love you!
И список причинно — следственных отношений.
Единственный, будем бродить
вдоль упрямой реки.
Ни слова о чувствах,
лишь мысли, события, слухи...
И будут свиданья, конечно, как миг, коротки,
И будут, конечно же, вечными будут разлуки.
Единственный, любишь — не любишь?
Скажи, обоснуй.
Пишу о любви,
а выходит одна клоунада.
Но гордо и нежно несу на губах поцелуй,
Слегка приведенный в порядок губною помадой.
* * *
Солнце яркое. Небо ясное.
Мысли непечатные. Сплошь — о-печатки.
Да, господин Фрейд, я люблю красное.
Помолчим о диагнозе — он — печален…
Выпьемте! Как, не хотите? Зря… Вот
сливки из Омска и чай из Кении.
Благодаря ведь таким, как я, вы
скоропостижно записаны в гении.
Выпьемте водки! Давайте, Зигмунд,
что вы, мой доктор, какая леди!..
В нашей Сибири такие зимы,
что выживают одни медведи,
впрочем, точнее сказать — медведицы —
Очи — томные, души — страстные…
Тост! «За красавицу за красну девицу!»…
Вы же знаете — я люблю красное…
* * *
Мечты не случилось.
Счастливый финал не пришел.
Видимо,
с мужиками сидит пьет пиво.
Меняю тезис —
“Сделайте мне хорошо”
На супертезис —
“Сделайте мне красиво”.
Явилась любовь
с одуванчиком в левой руке.
Вертела хвостом,
активно мотала нервы
И удалилась,
оставив на потолке
Следы ботинок
сорок шестого размера.
Чего еще ждать?
Красивых и знойных слов?
Страстей,
фанфар
и площадных мистерий?
И все-таки счастье,
что есть на свете любовь —
Пусть глупая
и мучительная до истерики.
* * *
Сказать «Я люблю тебя» — это значит
Нарисовать на груди мишень
И собственноручно помочь прицелиться…
* * *
Мне тебя катастрофически недо…
мечусь в клетке Омска…
обрывки бессонных ночей…
синее-синее небо
густо закапано воском
церковных свечей…
другая давно бы взвыла, любя,
в ожидании райского
яблочного хруста…
но мне, единственный, без тебя,
как ни старайся,
любое ложе — Прокрустово…
* * *
У чудо-жар-птицы прекрасные перья.
У чудо-жар-птицы глазищи огромные.
Ты любишь жар-птицу. От горя теперь я
Вся черно-проталая, словно ворона.
Жар-птицей легко любоваться, как клумбой.
Жар-птицу любить и приятно и выгодно.
И очень непросто любить горбоклювую
С ее вороноровом и карковыговором.
Сиди и не каркай! Когда в белоснежном
Жар-птица с любимым и дорогостями…
Но в клетке грудной бьется воронадежда,
Меня изнутри разрывая когтями…
* * *
Пришла,
улыбнулась.
Какая игра!
И милый пред нею
как крепость пал.
Все прахом.
А кажется, только вчера
Меня
королевою называл.
Ты
победила в этой борьбе.
Теперь он весь твой —
получай.
И можешь
корону оставить себе —
Это тебе —
на чай.
* * *
Осталась красивой
средь жизненного хлама.
Бухгалтер и принц —
выбор почти мгновенный.
С одним —
мягкое кресло,
настольная лампа.
С другим —
далекий свет
и ветер вселенной.
Вплетала
в косы свои орхидеи звездные,
Слушала
темных галактик манящий голос,
А после вернулась.
Простуженная и нервозная.
Свернулась калачиком в кресле —
и успокоилась.
Ты ее вычерпал.
Ты ее вычеркнул
Из списка дам,
Близлежащих к телу.
Выбрал другую
С зефирным личиком
И с ней (но оставим
Постельную тему)
И с нею читаешь,
Наверное, Канта…
* * *
Приходил, обнимал, целовал лицо,
Приносил цветы, вино и пирожные,
Плюшевых мишек… Она ждала кольцо
И понимала, что ждет невозможного.
Та, нелюбимая, в пасмурной квартире,
Слезами горючими зацелована,
Так и останется единственной в мире
Им окольцованной…
* * *
И внешне как будто не хуже других,
Жена и хозяйка хорошая.
Но у всяких других — то муж, то жених,
А эта тетеря — брошенная.
Вязанье. Очки. Рассыпушки кудрей.
Морковного цвета помада.
Живет без затей, но не хуже людей.
Чего мужикам надо?
* * *
Гераневый запах. Распахнуты ставни.
Под топот и томную пыль переулков
Заезжий гусар слишком близким мне стал и
В усы усмехнулся: «До встречи, голубка»…
Гераневый запах. День выпит по капле.
От топота пыль оседает лениво…
А маленький мальчик с игрушечной саблей
Уже в сотый раз побеждает крапиву…
Печалью светлой наполнялся дом,
и проплывали розовые звуки,
и бережно тонули в голубом…
Казалось, что сплетенье их случайно —
столкнулись и расстались навсегда.
И сердце переполнено печалью,
прозрачною и тихой, как вода…
* * *
А после груды плохих новостей
Красавица-диктор прямо с экрана
Вдруг улыбнется тебе и скажет:
«Она тебя любит. Правда-правда!»
* * *
Надежды разбились. Вмиг.
И звук характерный:
Разбитой вазы,
а может, сердца,
а может, зубовный скрежет…
Взгляд его обращен на другую.
Первую.
А потому
жестоко красив и нежен.
Наивно хотелось счастья.
Дышать духами.
Меха,
бриллианты,
коллекционные вина.
Из телевизора смотрит в глаза
Дукалис —
Мужик и мент.
Жаль — целиком не видно…
Буду из слов выстраивать
замки и крепости
И говорить
философскими только сентенциями.
На стенах призывы
к здоровому сексу и трезвости
И приглашенье
заняться спортом и танцами.
А я согласна!
Вот чуточку пореву
И ринусь навстречу
всякой разной всякости.
Буду любить
город, собак, пахлаву
И очень заботиться
о каком-нибудь кактусе.
* * *
Я так устала от твоей любви.
От вечных подозрений, оправданий,
Законсервированных мыслей и желаний…
Я так устала от твоей любви.
Я чувствую себя, как сайра в ма-
слезящиеся размокают рифмы,
Моих стихов коралловые рифы
Стирает океанская волна…
Я забываю шум воды у скал…
Но будет день… Однажды…Спозаранку
Я, хлопнув крышкою консервной банки,
Уйду, остатки масла расплескав…
* * *
Я от вашего взгляда теряю нить
Рассуждений… Ну надо ж, какая выправка!
Вы, мужчина, извольте меня любить,
Я вам тут, между прочим, не «ну-ка выпьем-ка»!
Перестаньте хихикать и водку жрать!
Вам работать тараном с такою грацией.
Вы должны эстетично меня желать,
А не лапать плебейски и прижиматься.
Ваши гипержеланья понятны без слов,
Предсказуемы все кренделя и сюрпризы.
Я ж близка к идеалу, как Дама с веслом —
Нефертити соцреализма!
* * *
Не мужик, а водка с чили.
Жаль, расстались навсегда.
Влезу в джинсы «мэйд ин Чина»
И отправлюсь на свида…
Ласково глядит мужчина —
Суперпринц и высший сорт.
Я в прикиде «мэйд ин Чина»,
Он — красивый, словно торт.
Сколько сахара в походке!
Вам вино? Конфетки? Загс?
Мне б, мужчина, лучше водки!
И желательно — без вас!
* * *
Слово вылетит —
Сказка скажется,
Не в укор.
Жили-были де
Трое молодцев
На подбор.
Все-то рыскаю,
Только сказочка
Коротка.
Я ведь русская —
Я ведь выберу
Дурака.
Отрывки
Стихов невоплощенные куски.
В них жизнь моя — в масштабе и в разрезе.
В них сердце умирает от тоски,
Присыпанное стружками поэзии…
* * *
Шаги античных Муз легки…
Сиянье еле уловимое…
И снова боль невыносимая —
Открытый перелом строки…
Оргкомитет конкурса