18.04.2011
Воздух разрежен так, что в нем нет кислорода.
То есть, чем хочешь дыши — но молчи, не вякай.
Вывелась в свете неонов людская порода.
Век двадцать первый заблеял козявкой всякой.
Будь между прочих других, как в стеклянном стакане —
Мир оголтелого бакса свиреп и недужен.
Лица плывут и теряются где-то на грани.
Космос внутри — втрое больше, чем космос снаружи.
* * *
Человека нужно изнутри запирать отчаянным засовом,
Внутривенно капать яд любви, чтобы приобрел иммунитет,
Головную утреннюю хворь регулярно промывать рассолом.
Человека нужно изнутри — коль снаружи человека нет.
Замыкая руки за спиной, разомкнуть в башке какой-то провод,
Поролонить плоскость городов — и полей, подальше от греха.
Человека важно сохранить — он мне почему-то очень дорог.
Заболел душою человек, и болезнь обманчиво тиха….
* * *
Дырявый лапоть бытия швырну в сочельник.
Авось, поймает кто-нибудь и станет счастлив
Взмывать и ухать в яму тьмы, кружа качельно,
Лишенцем помнить звездный свет и чьи-то ясли.
Прости, не ко двору тебе, случайный ловчий!
Кидай рваньё как можно дальше от порога,
Когда периновый покой и знать не хочешь,
Как преломляет звездный свет осколок Бога.
* * *
Вот и сезон настал — крепче вязать шарфы,
Кутаться в старый плащ и не сходить с ума.
Но авангарден финал ледяной строфы:
Будто несушку, топчет проспект зима.
* * *
Рухнуть в мутную воду, рождая круги.
Как булыжник неловок в начале строки —
Утопающий камень.
Сила слабости в том, чтобы навзничь упасть,
Не брыкаясь, не плача, в разверстую пасть —
Или в адское пламя.
Безутешно сгорая, чадить разных чуд,
Примеряя лицо то Христа, то иуд —
Выбирать на удачу.
Не ходить на поклон к пустозвонным рублям.
Потерявши царя, по чужим королям —
Никогда не заплачу.
* * *
Любовь не проходит — скорее планета пройдет
Болезненным чьим-то сном и томительно мимо.
Вот ядерный гриб на ладони бетонной растет,
Витринами брызжет сердечная Хиросима.
Двуглавый младенец родится, как призрачный герб —
Топтать одинокий простор безголового царства.
Судьба в одночасье заносит свой ядерный серп,
Чтоб людям в обнимку с вещами родными остаться.
Асфальт подо мной полыхает и плавится снег —
Падёж поголовья людского в бетонной природе.
Томительным сном вновь проходит любой человек.
Любовь к человеку, как небо — вовек не проходит.
Кто же мне дал эти ребра, в которых я прячу вой?
Мир собирал для тебя и в живое вдохнул огонь.
Вот тебе клетка надежды, живи в ней и будь со мной.
Я твой взыскательный преданный бог — и меня не тронь.
Где тебе, жено, понять? — Сиротски томится ребро,
Чувствуя в области сердца потерю сестры-ребра.
Женщину я воплотил и учил отличать добро.
Ребра сложились так, что создание это — раба.
Сладостью вечной потери язык безутешно горчит.
Нет, не тяни ко мне жаждущих рук — руки не подам.
Криком вспори материк — но правду свою промолчи!
Чей это голос тоскует во мне — я узнаю сам….
* * *
Всё, что есть человечьего, слабого, мягкого, малого
И земные дела, что до боли в затылке вещественны —
Словно шубу с плеча, отдаю, чтоб прожить тебя заново.
Всё, что кроме любви, для бессмертной души не существенно.
Облетели слова прошлогоднею лиственной сыростью.
Мы сменили лицо, будто платье в казенной примерочной,
Опасаясь из прежнего рта всеми чувствами вырасти
И в кармане бряцая сомненьем — затертою мелочью.
Всё, что кроме любви, отцветет по весне и осыплется.
Жизнь на полном ходу расплеснется машиною гоночной.
Человечьи мечты на прощанье туманами зыблются.
Над унылой землей вместо сердца несу мячик солнечный….
* * *
Нечего помнить и незачем жить — я живу, Плача некстати и пряча глаза от прохожих. Что мне поможет, когда ничего не поможет? Голуби с просьбами к Богу по небу плывут. Выдалось лето, каким не пугают во сне: Улицы мертвых надежд опухают от влаги. Буква кровавым побегом растет на бумаге, Чтоб хиросимно и ярко цвести по весне. Всем уходящим — счастливо к забвенью доплыть. Каждый свою обретет драгоценную Мекку. Как написать о небесной любви к человеку? Всякая буква увянет, и незачем жить.
* * *
Разбудите меня! — я живу с каждым днем беспробудней,
Увязая ногами в зыбучих бездонных делах.
Прерывает дыханье удавка безвыходных будней.
Всё, что было святого в душе, прогулялось в пирах.
Не умея поверить в единого светлого Бога,
В отраженной себе я встречаю щемящий упрек.
Голливудским ковром прилипает к подошвам дорога.
Мне так хочется жить автострады своей поперек.
Мне так хочется быть оплеухой предметному миру.
Но побитая молью душа превратилась в дуршлаг.
Человек — переносчик еды от стола до сортира.
Увязаю ногами в вещах, неспособна на шаг...
Оргкомитет конкурса