11.04.2011
Старики, братаны, пацаны,
не подав на прощание руку,
я свалил из дворовой Шексны
и глотаю московскую скуку.
Эх, налиться бы ей по глаза,
оглянуться, расчухать, качнуться,
и в Шексне на скамейке очнуться,
и узнать пацанов голоса.
Кто-то снова ушёл за вином.
Так всё просто, до боли знакомо:
мы собрались у пятого дома,
до утра никуда не уйдём.
* * *
Живу в суете и обмане
с надеждой на лучший исход,
а девушка с фигой в кармане
любви, как спасения, ждёт.
Хорошей любви, не обломной,
а я загоняю ей бред
на лестнице грязной и тёмной,
в которой спасения нет.
Пусть жизнь как открытка убога,
но я тебе честно скажу:
я выломлю правду у Бога
и в руку твою положу.
* * *
Ты как жена ложишься с краю,
и мы о многом говорим.
Я очень плохо понимаю,
зачем вообще мы вместе спим?
Ты ищешь дом, а я бродяга,
я не тактичен, даже груб.
За дверью вымерла общага,
и я твоих касаюсь губ.
Спокойно, Боже, как спокойно,
как на душе моей светло!
Пускай ты большего достойна,
но если будет тяжело,
не застрелюсь и не повешусь,
с балкона вниз не ломанусь:
тобой, одной тобой, утешусь,
тобой, одной тобой, спасусь.
* * *
Живу в Москве, как эмигрант —
не унываю.
Господь вдохнул в меня талант,
я точно знаю,
И современник я не ваш,
а так с припёку,
хотел подставить карандаш —
подставил щёку.
И мне Москва всей пятернёй
дала с размаху.
И снится мне не вечный бой,
а вид на плаху.
* * *
Всё кончено, значит, осталось проститься
и в новую жизнь окончательно влиться.
Там новые встречи и новые связи,
и новые, новые сдвиги по фазе.
И новые тени выходят из мрака,
одна только память скулит, как собака.
Стою, как вратарь, проворонивший шайбу,
а ты уже с кем-то болтаешь по скайпу.
* * *
Да, мы ещё по улице идём,
о чём-то говорим, ещё смеёмся,
но оба точно знаем — расстаёмся,
И понимаем всё, и сознаём.
Цвети цветком и бабочкой порхай,
и улыбайся миру, улыбайся,
в поэтов только больше не влюбляйся.
“Не покидай меня, не покидай”, —
хочу сказать, но впереди вокзал.
Я посажу тебя в последний поезд,
домой приеду, дома успокоюсь
и позабуду всё, что не сказал.
Прости меня за мой дурацкий вид,
прости за боль, за злобу, за жестокость,
за то, что жизнь раскрыта, словно фокус,
и смерть нас навсегда разъединит.
* * *
Ни в марте воды, ни в апреле травы —
дороги Москву рассекают, как рвы.
И если по этим дорогам идти,
то можно богатство и славу найти
и стыд потерять и забыть благородство.
Но не продаётся мое первородство.
Напрасно Иаков выносит похлебку,
я вышел уже на знакомую тропку.
Здесь дышится легче, шагается проще,
четыре березы — подобие рощи,
и пятая возле дороги —
идешь и не смотришь под ноги.
Вся жизнь разделилась на после и до,
пора возвращаться в родное гнездо.
По этой тропинке бежать и бежать,
и выстроить дом и детей нарожать,
и сад посадить и стихов наплести —
и в этом богатство и славу найти.
Приёмщица тупа, и собралась толпа
отправить для родных и близких передачу.
Сюда не зарастёт народная тропа —
читателей своих цитатой озадачу.
Вот девушка стоит лет двадцати на вид —
две палки колбасы, зубная паста, мыло.
Тяжёлая судьба: её мужик сидит,
она, как дура, ждёт, моя б давно забила.
А вот ещё пример: наверно инженер,
взял кетчуп и лапшу и прочее для брата.
И шарится в вещах летёха-лицемер,
и пачку сигарет берёт запанибрата.
Вот старенькая мать, всё, что смогла собрать,
на зону принесла родимому сыночку.
Седеет голова, она устала ждать,
ей тяжко за двоих работать в одиночку.
И все стоят и ждут, так раны ищет жгут,
так ждали в старину солдат живыми с фронта.
Цепные псы родных и близких стерегут...
А вот и я стою с пакетом «для ремонта».
И кто мне объяснит, кто и за что сидит,
и почему другим всё можно по закону,
и почему народ молчит, а не кипит,
и как любить страну, похожую на зону?
Оргкомитет конкурса