25.03.2011
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война Народная.
Священная война.
(Василий Лебедев-Кумач, 1941)
Здравствуйте. Меня зовут Данила. Через месяц, двадцатого февраля, мне будет десять лет. Я учусь в четвёртом классе. Занимаюсь разными видами спорта, но больше всего — биатлоном. В прошлом году в ноябре мы были на сборах в Горячегорске, где бегали большие лыжные кроссы. Ещё мы изучали биатлонную винтовку, из которой стреляли по мишеням. Раньше я уже хорошо стрелял из малокалиберной винтовки в тире. На лыжах я бегаю давно, научился, когда ещё был очень маленьким.
Моего прадеда зовут Давыд Ефремович. Он родился в 1904 году в селе Анаш в Новосёловском районе нашего Красноярского края. Мой прадед ушёл на войну в августе 1941 года, а погиб в 1942 году рядом с Ленинградом, защищая нашу Родину от фашистских захватчиков. В нашем доме есть фотография Давыда Ефремовича, мой прадед высокий, как гренадёр, стоит в солдатской форме и валенках. Он сфотографировался перед самым уходом на фронт. У нас есть извещение о его смерти, присланное с фронта. В этой «похоронке» написано, что мой прадед проявил геройство и мужество, он был убит 29 января 1942 года. Извещение о смерти моего прадедушки подписано командиром части 2-й ударной армии. Это извещение-похоронку прислали моей прабабушке. В нём написано, что мой прадед Давыд Ефремович Мещеряков был похоронен в районе деревни Мостки, Чудовского района Ленинградской области.
Мой дядя Миша, папин брат, нашёл карту боёв, где воевал мой прадед. Мы с папой нашли, где он погиб, прочитали, как воевала 2-я ударная армия в январе 1942 года. Я много раз рисовал место последнего боя моего прадеда. Много раз представлял, как это было. Один раз я представил, как будто пошёл в бой вместе с Давыдом Ефремовичем.
Наш лыжный батальон и вся 2-я ударная армия прорывались к окружённому Ленинграду, уничтожая на своём пути недобитых фашистов! Совсем немного не хватило сил, чтобы прорвать окружение.
28 января 1942 года стоял страшный мороз в пятьдесят градусов. Лыжники в белых мешковатых костюмах с капюшонами затаились в глубоких оврагах прямо перед фашистскими укреплениями. За оврагами рычали наши танки «тридцатьчетвёрки». Фыркали, дыша на морозе, лошади из кавалерийского корпуса. Их еле сдерживали кавалеристы, готовые к атаке. Наши батальоны были готовы внезапно атаковать мощные фашистские укрепления!
Из-за снежных валов по краям оврага мы видели, где немецкие пулемётчики укрепились в своих дотах. За дотами в снег были закопаны гигантские орудия. Стояло много вражеских миномётов. Окопы были окружёны колючей проволокой и противотанковыми ежами. Враги возвели неприступные укрепления, у них было мощное вооружение, были танки-«пантеры».
Мы с прадедом состояли в лыжном батальоне. Давыда Ефремовича взяли в лыжный батальон, потому что он хорошо ходил на лыжах и был прославленным охотником. Так рассказывала прабабушка.
У меня за спиной — моя биатлонная винтовка, а у прадеда обычная винтовка Мосина. У многих лыжников были автоматы ППШ и ППД.
Мы были напряжены, были готовы к атаке. Из немецких окопов звучала музыка, пахло дымом, готовился обед. Враг не ждал нашего неожиданного нападения.
Наши танки Т-26 и Т-34 заглушили моторы и стояли глубоко в лесу. Они замаскировались так, что их не видели даже мы, а тем более фашисты. Стоял страшный мороз. Мёрзли лошади и солдаты.
Наш лыжный батальон подкрался к самому краю оврага, мы приготовились стрелять. Над окопами двигались вражеские каски. Я как в биатлоне приготовился стрелять как будто по мишеням, только по движущимся. Но я знал, что это не мишени, а враги. Я много читал про войну. Видел фильмы «Битва за Москву» и «Освобождение». Здесь тоже было как в кино, только страшнее. Надо было самому стрелять в живых людей, даже если это враги.
В морозное небо взлетела красная ракета! Мы на лыжах рванули на врага. Стреляли прямо на ходу. Мимо нас летели конники, размахивая саблями. Все стреляли и бросали гранаты.
Многие фашистские солдаты были сразу убиты, остальные спрятались за укрепления. Лыжники и конники не останавливались, мы неслись дальше и дальше. Добивали врагов наши танки и пехота, сидящая на танках.
Наш лыжный батальон заскочил в деревню Земтицы, стоящую прямо на нашем пути. Мы выбивали фашистов из тёплых домов, которые они заняли, выгнав настоящих хозяев. Из-за леса показалось несколько фашистских танков-«пантер», но фашисты увидели, какая сила на них прёт, танки развернулись и трусливо скрылись.
В растерянных фашистов стреляли наши лыжники. Я тоже стрелял, но вдруг понял, что могу только наблюдать за боем. Пули из моей винтовки никуда не попадали, а я сам был отделён от боя какой-то прозрачной непробиваемой плёнкой. Даже взрывы и выстрелы я слышал глухо. Из соседней деревни еле слышался колокольный перезвон. Я плохо слышал звоны тревоги, но я мог всё видеть.
Мой прадед, летя на лыжах, догнал одну фашистскую «пантеру» и швырнул под гусеницы танка противотанковую гранату. Фашистский танк загорелся. Другие танки продолжали драпать, их преследовали наши танки— «тридцатьчетвёрки».
По нашим из-за леса били и били вражеские миномёты из второй линия вражеского укрепления. Наши остановились. Мы заняли круговую оборону. После боя, который шёл весь день, надо было отдохнуть. Мы продвинулись на много километров, но мы были должны и дальше прорываться к Ленинграду. Мы должны были убрать блокаду, чтобы можно было перевезти еду в Ленинград, где голодали люди.
Я прочитал в книге «Оружие Победы» (подросткам о Великой Отечественной войне), что в Ленинграде тогда был проведён Крестный ход с Казанской иконой Божьей Матери. Многие ленинградцы молились о небесном заступничестве святого Александра Невского, разбившего в 1242 году на Чудском озере немецких рыцарей. Я видел старый кинофильм «Александр Невский»! Ещё я знаю, что царь Пётр Первый, при котором построили Санкт-Петербург, названный именем святого апостола Петра, перенёс в этот город икону Казанской Божьей Матери и мощи святого благоверного князя Александра Невского. Несколько веков меч святого Александра Невского защищал Санкт-Петербург! Защитил он город святого Петра и в тяжёлые годы ленинградской блокады. Фашисты так и не смогли войти в Ленинград.
… Ночью бой не прекращался. Мы обстреливали далёкие холмики из противотанковых орудий, и, кажется, вражеские миномёты замолчали, но надолго ли?
Рано утром мы снова пошли в атаку. Надо было добивать бегущих фашистов. Кавалерийский корпус снова вырвался вперёд, но из снежных холмиков, которые оказались укреплёнными дотами, полетели пулемётные очереди! Из дотов начали стрелять пулемётчики.
Я, мой прадед и другие лыжники отстегнули лыжи и поползли к дотам. Мой прадед достал гранату и бросил прямо в гнездо дота. Через несколько секунд можно было увидеть фейерверк из фашистов. Но этот дот был не один. Прямо перед нами стояло ещё два таких же холмика, из которых летели смертельные пули!
Через снежное поле неслись наши кавалеристы, один из всадников был сражён вместе с конём пулемётной очередью. Они упали прямо на один из дотов и закрыли его своими телами. Мой прадед снова бросил гранату, попал прямо в горло дота и взорвал его. Мы снова бросились в атаку, оставляя далеко за собой недобитых фашистов. Их добивала наша пехота с нашими танками.
На лыжах мы быстро шли к Ленинграду. До Ленинграда оставалось не больше пятидесяти километров. Мы обошли деревню Мостки, где тоже засели фашисты, и должны были выйти к дороге прямо на Ленинград. Но прямо перед нами стояла ещё большая деревня Еглино, вокруг которой надёжно укрепились фашисты. Перед деревней в землю были закопаны пушки колоссальных размеров. На возвышениях вырыты новые доты. Было очень много фашистских солдат.
Под пулемётным и автоматным огнём мы залегли и стали дожидаться наших танков. Но и наши «тридцатьчетвёрки» ничего не могли сделать. Фашистские пушки сжигали наши танки один за другим. Надо было что-то делать.
Вдруг я увидел, что со стороны фашистов бежит парень, вооружённый немецким автоматом, и ведёт в нашу сторону здоровенного фашиста. Деревенский парень в фуфайке и валенках, и в большой мохнатой шапке. Но он никогда бы не справился с таким фашистом-великаном, если бы ему не помогала огромная собака. Она кусала фашиста за ноги и подгоняла его к нам.
Враги из-за укреплений увидели их и начали стрелять. Они хотели убить и своего солдата, и мальчика с собакой. Стреляли во всех подряд. Мальчик и фашист скатились в яму. Даже такой накаченный подросток никогда не победил бы да ещё в канаве взрослого дядьку. Мальчик нанёс два удара в живот фашисту, но тот свалил его одним ударом. Но вдруг фашиста как снесло. Собака мальчика вцепилась врагу в горло. Парень успел выбраться из ямы и добежал до нас. Его верный пёс погиб вместе с врагом, но не дал своего хозяина в обиду.
Наши расспросили этого паренька-героя, как фашисты укрепили деревню. Где у них стоят орудия, а где танки. Сколько врагов в деревне. Как нам лучше атаковать.
Мальчика звали Ваня, он рассказал, что живёт в деревне Мостки, что туда пришли фашисты. Ваня ушёл в Еглино. Со своим псом Алым он пришёл к родным дедушке и бабушке, а в их доме теперь жил этот фашист. Фашиста они захватили спящим и хотели довести до наших, чтобы он дал показания. Но мы все видели, как этого фашиста убил Алый и сам погиб в смертельной схватке с врагом.
Ваня рассказал нашим лыжникам, что успел запомнить из вражеских укреплений. Он рассказал, что у фашистов есть много пехоты, занявшей оборонительные позиции в стальных колпаках дотов, в домах, за танками «пантерами», за самоходными установками «медведь», самоходными гаубицами «оса» и первыми мощными танками «тиграми», выгрузившимся здесь совсем недавно. Фашисты были вооружены большими пулемётами MG-34, пистолетами-пулемётами Фольмера MP-40, «шмайсерами» MP-41, пистолетами «Люгер» P-08 и «Вальтер» P-38.
Вдруг начался самолётный налёт фашистов! Наши основные силы отрезало. Наш лыжный батальон сошёлся в рукопашном бою с множеством фашистов. Подросток Ваня тоже воевал, пока у него не кончились патроны. Ваня не заметил, что в него целится из автомата фашист. В грохоте боя прозвучала автоматная очередь. Но мой прадед Давыд Ефремович успел закрыть собой Ваню.
Я ничем не мог им помочь, только всё видел. Я читал «Отче наш» и «Живый в помощи», и даже плакал оттого, что не могу ничего сделать, ничего не могу изменить. Я метко стреляю, но я был бессилен даже со своей биатлонной винтовкой. Потому что этот бой и та страшная война с фашистами за освобождение нашей страны была за 60 лет до того, как я родился. Мой прадед погиб в 1942 году, а я только родился в 2001 году.
Немецкие самолёты перемолотили всё вокруг. Весь наш лыжный батальон был уничтожен. Оставшийся в живых Ваня увёз на санках смертельно раненого Давыда Ефремовича в сторону своей деревни Мостки. Мой прадед сказал Ване перед смертью, что Ваня очень храбрый, пусть он отомстит врагам за наших убитых солдат и за нашу Родину.
Жители Мостков помогли Ване похоронить Давыда Ефремовича рядом со своей деревней. Ваня вместе с несколькими батальонами 2-й ударной армии смог ещё выбраться из фашистского окружения. Они с боями прорывались из окружения ещё несколько месяцев. 2-й ударной армии не удалось тогда прорваться к Ленинграду, но они отвлекли на себя много фашистских армий, и фашисты так и не смогли взять наш город Герой!
В Ленинграде тогда делали пушки и другое вооружение для защиты Москвы, от которой тоже погнали фашистов, для защиты всей нашей страны. Я видел по телевизору фильм «Блокада», как раз когда писал этот рассказ, там обо всём много рассказано.
Мой прадед Давыд Ефремович геройски погиб, в нашей семье все его помнят.
У города Тосно, что ещё ближе к Ленинграду, теперь опять Санкт-Петербургу, чем Еглино, где погиб мой прадед, есть Братская могила. У Братской могилы стоит памятник: русский солдат под огромным знаменем на высоком постаменте. У нас есть фотография этой Братской могилы и этого памятника. Есть документ, где написано, что в Братской могиле захоронен 671 солдат и офицер, погибшие в 1942 году, пытаясь прорвать блокаду Ленинграда. Известных солдат в Братской могиле — 633 человека, а неизвестных солдат — 38 человек.
Написано, что в этой же Братской могиле лежит и мой прадед — Мещеряков Давыд Ефремович. Может, его прах перенесли от деревни Мостки ближе к непокорённому Ленинграду (Санкт-Петербургу) и похоронили потом вместе с другими бойцами 2-й Ударной армии, погибшими в том смертельном прорыве… Этого мы не знаем.
Но я вырасту и съезжу на место последнего боя моего прадеда, который я как будто увидел и написал об этом. Буду я в деревне Мостки, где найду тех жителей, кто хоронил моего прадеда. Если там были ребята, то они теперь уже дедушки. Я съезжу на Братскую могилу, где мой прадед лежит сейчас. Биатлоном я буду заниматься, чтобы добиться успехов в спортивных соревнованиях и на олимпиадах, чтобы защитить нашу страну, если на нас снова нападут враги.
Я часто слушал многие военные песни, песни о войне. У меня есть диск с песнями Владимира Высоцкого. Теперь я совсем по-другому слушаю песню «Братские могилы». Я как будто снова вижу то, о чём он поёт.
А в Вечном Огне виден вспыхнувший танк!
Горящие русские хаты.
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг.
Горящее сердце солдата!
У Братских могил нет заплаканных вдов,
Сюда ходят люди покрепче.
На Братских могилах не ставят Крестов.
Но разве от этого легче?
Январь, 2011 год
Оргкомитет конкурса