На главную / Интервью / 2017 год
02.04.2017
Интервью с лауреатом премии по итогам 2009 года, поэтессой Полиной Кондауровой.
Полина Кондаурова родилась в Кызыле. Окончила Литературный институт имени Горького. Обладатель премии «Новые имена». Лонг-лист премии им. Гумилева «Заблудившийся трамвай». В 2001 году в Абакане вышел сборник стихов «Прилюдье». Печаталась в «Литературной газете». Лауреат премии Фонда имени В.П. Астафьева по итогам 2009 года в номинации «Поэзия». Живет в Санкт-Петербурге.
Военный кейтеринг «KP125.RU» — полевая кухня
— Полина, расскажи, что ты почувствовала, когда узнала, что тебе присудили Астафьевскую премию? Радость, удивление, ощущение заработанного, заслуженного успеха, что именно так и должно быть или что-то еще? Я не напрашиваюсь на комплименты и благодарности Фонду, просто действительно хочется знать…
— Радость, безусловно. И недоверие. К себе. Я до сих пор не до конца верю, что мне ее присудили.
— Как ты относишься к Виктору Петровичу, его творчеству? Опять же совсем не жду какого-то восхваления, знаю доподлинно, что многие лауреаты Фонда на момент получения премии Астафьева не читали.
— Читала. Правда, давненько, в школе еще. Честно скажу, тогда он мне не понравился, конечно. 11 класс — это время сказок вроде «Мастера и Маргариты». Поэтому я сразу взялась его перечитывать, когда вошла в шорт-лист премии прошлого года. Наверное, я отношусь к нему, как и к Шолохову, с уважением и любовью, но много читать не могу. Период русской истории, который описывают два эти потрясающих мастера, вызывает у меня тоску и тревогу, читать о нем тяжело и неприятно. «Пастуха и пастушку» читаю так, как будто слушаю музыку, иногда опуская смысл слов, воспринимая только звучание речи.
— Тогда кто для тебя является литературным авторитетом?
— В поэзии пока Кибиров. А в прозе… до сих пор Достоевский.
— Из западных (или восточных) кого-то чтишь?
— Хемингуэя и Элиота.
— Вернемся к тебе и твоему лауреатству… Ты совсем уехала из Абакана?
— Ни за что! Я обязательно туда вернусь.
— А чем вызван твой отъезд, если не секрет? Это какие-то литературные дела, типа: в столицах больше возможностей, интересней общение и пр.?
— Нет. Я что-то вроде жены антидекабриста. Муж с детства грезил о Питере, уехал, ну и я за ним, куда деваться.
— Но ты там общаешься с поэтами, прозаиками? Есть ли разница между литтусовкой Питера и Абакана: где занятнее?
— Для меня, безусловно, в Абакане занятнее. Питер — город культурно устоявшийся. Так и должно быть, наверное. Иначе он не был бы Питером. Поэзия там похожа на городские речки. Течет по раз и навсегда отведенным руслам. Если выйдет из берегов — то это событие (и не факт, что приятное). Богато там с поэтами и стихами, но, как мне кажется, все это только часть питерского антуража. В Абакане же поэзия словно младенец. Беспомощная, но далеко не немощная. Такая младенческая беспомощность вселяет надежду и веру в будущее.
— Кого-то можешь назвать стоящего в литературном Питере, в Абакане? Знаешь, как говаривали некоторые Нобелевские лауреаты: вот я, дескать, не очень достоин награды, а вот тому надо бы дать… Если не тебе, то кому, молодому и талантливому, ты бы присудила Астафьевскую премию?
— Я бы Дмитрию Шабанову присудила. Это мой муж. Понимаю, как это выглядит, но мне действительно очень нравится, как он пишет. Может быть потому, что он умеет делать то, чего я никогда не умела. Сверхразвитое метафорическое мышление у современных авторов не редкость, а вот такая чуткая, почти болезненная восприимчивость к окружающему миру, свойственная всем значительным поэтам прошлого, встречается исчезающе редко. А Шабанов наделен и тем и другим.
— Как вам живется-то, двум поэтам? Считается, что содружество поэт-прозаик более правильное? Как у вас все происходит: оба витаете в поэтических облаках? Да еще, наверное, конкурируете между собой?
— Мне довелось быть одной из сторон обоих содружеств. Если судить по моему опыту, то прозаик-поэт — творчески более плодотворный союз, зато и нервы прозаик с поэтом друг другу мотают не дай бог: слишком трудно иногда бывает друг друга понять. А с Димкой мы не конкурируем. Мы слишком разные. У нас разные читатели. Мне нравятся его стихи, ему мои нет, и, так как я человек не честолюбивый, всех все устраивает. Вот если бы наоборот было!..
— Виктор Петрович задумывал премии Фонда, как поддержку в основном провинциальных авторов. Даже еще более узко — авторов-сибиряков. И хоть у нас теперь лауреаты бывают самые разные, абсолютно изо всех мест, областей, регионов, в том числе и из столиц, все же такая провинциальная избирательность сохраняется. Как тебе такое деление на литераторов провинции и столицы: обосновано ли оно?
— Чем-то они определенно отличаются… Но вот чем именно. Совершенно точно не уровнем таланта. Думала я об этом в свое время, когда в ЛИТ только поступила, но в итоге решила, что это не слишком-то интересные размышления. Ну, предположим, придем мы к какому-то конкретному выводу: да, делятся или нет, не делятся. Дальше этого все равно не пойдешь. Будь наш вывод совершенно верным и многократно доказанным — даже в этом случае он пригодился бы только как один из пунктов литературного анализа.
— Вопрос в том, есть ли смысл благотворительному фонду (необязательно нашему), со штаб-квартирой в провинции, поддерживать московских и питерских писателей? Ведь там и премий больше, и денежное выражение наших наград по столичным меркам весьма скромное…
— В этом плане… Если хотим сохранить единое литературное пространство, то следует. Все-таки значение премии не исключительно в материальном ее аспекте заключено. Хотя это очень и очень приятный момент. С другой стороны… сложный это вопрос. Если бы мне пришлось выбирать из двух одинаково одаренных кандидатов один из которых, скажем, москвич, а второй из Абазы, например. Я бы выбрала второго. Потому что потенциал одинаковый, а шансы этих двоих состояться даже и сравнивать смешно.
— Поддерживаю… Ты только что впервые побывала в Овсянке, на родине Виктора Петровича, как ощущение? Удалось почувствовать, так сказать, дух Астафьева, дух места?
— О да! Когда я читала, скажем «Жизнь прожить…» я именно так все и представляла себе, но я даже не предполагала, что это Настолько точно и тонко описано.
— Как ты относишься вообще к писателям — эдаким ракам-отшельникам, которые сидят по своим норам, аккумулируют энергию в абсолютно, на первый взгляд, невзрачной точке земного шара — пишут чего-то и этим чего-то сотрясают мир, а в тусовки, в придворные не особенно лезут?
— Завидую! Стремлюсь. Но мне, к сожалению, это не светит. Прозу я писать абсолютно не умею, а поэты так не живут и не пишут. Ну, по крайней мере, я таких примеров не знаю.
— Вот кстати твой друг Андрей Белозеров не из таких ли? Вы все разбегаетесь из Абакана, а он сидит и аккумулирует…
— Нет, Белозеров не из таких, его место его не питает, так мне кажется. Просто он не любит лишние телодвижения. Но, кстати, при этом он остается одним из талантливейших прозаиков своего поколения. Это мое личное мнение. Не могу сказать, что я в достаточной мере читаю современною литературу, поэтому не берусь судить со всей определенностью, но из всего, что я прочла, Белозеров вот уже на протяжении нескольких лет остается моим лидером.
— Спасибо, Полина, удачи тебе! И еще раз поздравляю с Астафьевкой. Уже в качестве лауреата можешь что-нибудь посоветовать тем, кто пока еще не лауреат: что надо сделать, чтобы что-нибудь выиграть в этой жизни?
— Я не считаю свою жизнь достаточно успешной, чтобы иметь право давать такие советы. Астафьевская премия очень сильно меня поддержала в творческом плане, ты даже не представляешь насколько, и это еще одна причина для благодарности Фонду Виктора Петровича, всем, кто в нем работает.
Нечаев Антон
Оргкомитет конкурса