На главную /

27.03.2009

ИРГАЗИЕВ Дмитрий, г. Кодинск

Лауреат 2005 года

Родился в 1979 г., учитель истории. Участник семинара «Очарованные словом» (Красноярск, 2005), печатался в журнале «Сибирские огни» (г. Новосибирск), альманахе «Каменный мост» (г. Томск). Лауреат премии Фонда имени В. П. Астафьева по итогам 2005 года в номинации «Поэзия» («Малый круг»).

***

Увы, не властен я над многими вещами
И времени не прикажу свой бег уменьшить
Я лишь живу, мгновеньем наслаждаясь,
Я лишь шагаю, расправляя плечи…
И кочки вырастают под ногами,
И я несу проклятье поколений,

Но я ещё несу мечту руками

* * *

Мне бы пулю в голову, так чтоб сразу замертво,
Струйка крови по уху узелком орнамента,

Прочертила линию

Чтоб за все мои грехи, безусловно тяжкие,
Закопали у реки, на лугу с ромашками…

В изголовье лилию

Жеребята по весне, цокали копытами,
По засохшей по земле, где лежу убитый я…

Ели травы длинные

Мохнолапые шмели, опыляли клевер
Очень трудно быть живым, позабыв, что верил…

Став до смерти глиною…

* * *

Шага от любви…
К одиночеству…
Сделанного — не хватает
Ты меня прости, очень хочется
К поездам, когда они уезжают
Унося надежды тревожно
Я тебя люблю
Можно?

Январь 2009 г.

* * *

Самый лучший гриб — это подосиновик…
Красная шляпка спряталась в листья,
Лишь под дождём, навстречу солнцу
Растёт, бледно розовым запахом …

Самый забавный гриб это я…
Накапливаю яд,
Стоя под градом улыбок.
Гематомы поцелуев ловлю губами.
Солнцу глядя в глаза,
Люблю этот мир,
И себя в нём… ненужного!

* * *

Мы теряли невинность,
На съёмных квартирах брошенных в город зёрнами света.
Окна желтели, Звенели трамваи, Сны умирали, Мы умирали и просыпались…
Что-то запомнив,
Небо заполнив… В день уходили…
Девушки, что никого не любили, Песни, что точно никто не запомнит. Коды и цифры чужих телефонов. Пятна, что просто живут на обоях…
Было нас двое?

* * *

Я помню…
Как в детстве, тетрадный листок, и ладонь, обведённая синим
Страница письма…
Я писал неумело, ошибки в словах обводил, перечёркивал, правил внимательно
Не знал, что ненужные письма потом отдаются огню
Кому я писал? А кому пишут дети? Наверное, матери….
Кому я ещё мог доверить ладошку свою
Я вырос, я писем уже не пишу
На бегу пару строк,
Наберу В электронный полёт,
Оператор пошлёт — «Здоров, всё нормально, скучаю, найду, помогу, приехать — приехать хочу, но работа»
Приехать — хотел, но не смог…
А помнить ли кто? про ладошку, и в клетку тетрадный листок?

* * *

Стало скучно,
в дворце из кораллов,
помутнела от ила вода, и янтарные своды залов ненадежно красит заря
блики так золотисто свежи, строчки тонкой её руки, дав последний приют надежде
но смываются тенью мазки
но опять налетают тучи на далекий купол небес, и вздымаются волны кручи, и девятый уж вал полез, и вода безнадежно мутна, и попряталась в ил мальки.

Просыпайся, всего лишь утро, в сером городе у реки…

* * *

Дома, тяжеленные глыбы бетона, стекла и стали, расплющив прибрежные камни, ломая кусты и деревья и в землю заглубив сваи
Закрыв горизонт, превращают берег в прибрежную зону
Растут, от меня заслоняя
Волны
И берег дальний…

* * *

На берег выползли дома, фундаментом расплющив камни
Закрыли реку, словно ставни, чиновной глупости тома
Бетон, стекло, и свет огней — деревьям больше здесь не место
И от парковок стало тесно… А от машин ещё тесней…

* * *

Наш бог жесток?…. Не зная ничего
О красоте земли… в грехе рождённой…
О бешенстве, взрывающем сердца, и души рвущем…
грозит тоской, жарой и адом, за любовь земную…
за радость быть, за тайну поцелуя…
грозит небытием, несчастьем всем живущим…
и маску нацепив творца… и маску нацепив творенья?..
у врат решетки горнего дворца… он жаждет слёз, моленья, да моленья?..

а может я жесток?… Не видев всей земли, не зная ничего о замыслах и ведах,
я просто трепещу, я просто так, ропщу…
его великих тайн ни капли не изведав?

* * *

Интересно, кто придет на похороны гробовщика, отравленного лаком и краской?
Свой последний гроб он мерил под себя, он делал его особенным, тратил собственноручно заработанные деньги; покупая тяжелый пурпурный бархат, кружевные ленты, доски из редкой в наших широтах красной акации. В последнюю ночь он прилег отдохнуть в свежеокрашенный гроб, забыв, что он не мальчик и дышать испарениями ему вредно.
И не проснулся.
Санитары вытащил его тело из импровизированной кровати, практически волоком донесли до машины, и там уже не стесняясь, сбросили труп в кузов.
Кто придет оплакивать гробовщика, убитого любовью к своей работе?

* * *

Самые лучшие строчки, это те, что ночью прошелестели мимо, оставив надежду и желание проснуться…

* * *

Интересно, а для котов есть рай?
Есть двери в лето, я это знаю, но есть ли где-то тот рай кошачий?
Где много солнца, тепла, деревьев, сметаны в лужах и рыбы в реках?
Интересно, а там, в аду, ну или ночью, в твоих кошмарах, усталой дрёме, больном бреду, к тебе придёт? на своих усталых… нет — перебитых тобою лапах, котёнок рыжий, смешной и светлый? Уже не светлый, с кишками всмятку, с разбитой пастью, с потёкшим глазом…
Придёт? Навряд ли, навряд ли в дрёме, и не в кошмарах, уж это точно, уже забыто, несчастный случай, ну, ехал быстро, ну не заметил, поехал дальше,
Ну, может где-то очистил бампер от красных клеток, от рыжей шерсти, и, чертыхаясь, ведь неприятно, поехал дальше, к жене и детям, к любимой может, к друзьям на дачу, куда не знаю…
А кот остался, и кровь по лужам, водой текла, асфальт становился красным, а шерсть намокла и грязь прилипла, но всё неважно, а важно — лапы, а важно челюсть и глаз потёкший…
Ветеринарам кота прохожий принёс в обычной пустой коробке, была надежда, что будет чудо. Но не сегодня, кота хоть жалко, но безнадёжно, ведь он же мёртвый, почти что, мёртвый, и жить не будет, лечить не станем, ну нет тут смысла, опять же лапы, опять же челюсть, и глаз, там нервы…
Сестра смешная, в белом халате, совсем обычно, почти не морщась, вколола яд, иль что там колют, и сердце встало, моё и кошки… но я то выжил.
Но я то выжил, домой вернулся, и вот теперь вспоминаю книги, я вспомнил, точно, есть двери в лето, но рай кошачий никто не видел…

Оргкомитет конкурса