На главную / Новости / 2008 год
26.05.2008
Впечатления.
20 мая 2008 года я получила литературную премию, моё безымянное имя прозвучало рядом с огромным именем — Астафьев.
Виктор Петрович Астафьев, из тех, кого я читаю и чту, один родной мне. Моя деревня от его деревни — сто с небольшим километров. Такие же в нашей деревне употребляли и употребляют «обороты» (одни ж чалдоны!), таких же жареных сорог едят. Мое детство, как и его детство, прошло без родителей с бабушкой — копией Катерины Петровны. Меня, как и его, как и любого другого деревенского ребёнка, только чудо вело к книге, к творчеству. До сих пор у нас в деревнях ребёнок — ранняя рабочая скотинка без какого-либо «умственного» развития…
Счастлива тем, что пошла плясать в литературе от родной «печки»: от журнала «День и Ночь», от Астафьевского фонда, от премии имени Виктора Петровича Астафьева.
Весомее конверта с премией были, конечно, добрые слова, прозвучавшие в тот день в мой адрес. Сергей Кузнечихин, Сергей Ким, Александр Астраханцев, Валентина Ярошевская… Спасибо Вам, милые, дорогие люди! Отныне и навсегда вам благодарна. Ваши слова как птицу высоко подбросили мою душу. Теперь — только лететь, набирать высоту.
«Кстати, я получил премию имени Астафьева» — вот так я теперь могу говорить. Почему «кстати»? Ну не «некстати» же…
Накануне отпросился с работы. Что такое астафьевская премия, в отделе, похоже, никто не в курсе. Начальник сказал: «Не забудь проставиться». Ну, об чем разговор! Это святое.
Для такого небольшого количества лауреатов автобус был слишком огромен. Еще мелькнула мысль: «А разве нас один Нечаев будет поздравлять?». Потом народ начал постепенно подходить. Потом поехали.
В пути пытался поволноваться. Не получилось. Еще пробовал сочинить благодарственную речь. Ничего в голову, кроме «спасибо» и «хочу передать привет» не приходило. Решил, что сориентируюсь на месте.
На Царь-рыбе было ветрено и мокро. Не был здесь много лет с той поры, как родители продали дачу на Овсянке. Дача была отличная, хоть и с полудостроенным домом. Когда продавали — я очень радовался: «
В зальчике библиотеки оказалось тесно и многолюдно. И многокамерно еще. Никогда не видел такое количество камер, направленных на меня. Пожалел, что не надел фрак. Говорил же жене: «Постирай фрак, постирай…» А она: «Ну не нобелевская же премия». Впрочем, и хорошо, что не постирала. А то бы был один, как дурак, во фраке.
По телевизору потом сказали: «лауреаты молчали, как рыбы». Это наглая ложь! Я молчал, как партизан! Слава Корнев процитировал
Дали в руки
Экскурсия по музею. Не люблю экскурсии. Я все равно на них мало что воспринимаю, если мало знаю. А знаю я мало. Выдернули на интервью.
Пошли в дом бабушки Екатерины. Здесь первый раз захлестнуло. За неделю до премии прочитал «Последний поклон». Многое задело. Хоть я и городской житель, но одна
Лауреаты — ребята хорошие, но незнакомые. Не умею быстро знакомиться. Может быть, в другом месте, в других обстоятельствах получилось бы
На работе получил электронно-почтовые поздравления от финансистов, аудиторов, снабженцев. Вот она великая сила искусства! Я бы даже сказал — телевидения. Потом позже, случайно, увидел минутный сюжет по телеканалу «Культура». Назвали,
«Кстати, я лауреат премии Астафьева» — вот так я теперь могу говорить. В историю я, может, и не войду, но, по крайней мере, вот
Из дружеской переписки:
Serge: Все, начинаю хвастаться, что я с Карапетьяном на дружеской ноге :)
Бывало часто говорю ему: ну что, брат Карапетьян?
— да так, брат, — отвечает, бывало, — так
Большой оригинал…
Первая картинка в Красноярске: вид из вагона поезда на огромными шагами идущего по перрону Антона Нечаева. Впечатление усилилось в тот момент, когда считающий себя высоким, я подошел для дружеского рукопожатия. Ощутил себя в этот момент у подножия горы или в роли Макмерфи («Пролетая над гнездом кукушки») в тот момент, когда он встречает высоченного индейца — «Вождя». После этого сам Красноярск, с его пятиэтажными кварталами слегка потерял в габаритах.
Нет, если честно, «Город фонтанов», знаменитого «десятирублевого моста», «Город инноваций, партнерства и согласия» (как его именует местная администрация) тоже вдохновил. Улицы широкие, девушки красивые, вокзал завидный, золоченый лев с лопатой (первый же таксист квалифицированно все про него объяснил), памятник Ленину стоит, где нужно, главная библиотека размерами с Парфенон — все очень достойно.
А теперь картинка «чествования»… Признаться получив «летучую весть о заслуженной награде», я не обольщался. А вдруг, думаю, отрефлексируют словосочетание «барнаульская критика», тем паче «барнаульская философия»… Недаром, когда затем, во время праздничного застолья Президент фонда употребил первый из этих оборотов, народ заулыбался.
Так что сижу я скромно в зале — уже в библиотеке Овсянки — и с опасением ожидаю, какой фрагмент из моих, иной раз излишне заумных сочинений, выберут для иллюстрации этой самой «барнаульской критики». Ладно, нормальный фрагмент — про детей, про своего внутреннего ребенка, точнее. Могло быть много хуже — например, про женское и женщин, про зомби, про пиво «как популярный в народе напиток с цветом, вкусом и запахом мочи» и т. п. Пронесло, словом.
Выхожу, раскланиваюсь, произношу пафосную речь, элегантно утираю нос другим лауреатам (ха-ха! нечего молчать на церемонии и в космос мысли транслировать, дорогой Рустамчик!). Не успел принять Дары, как сразу налетела пресса. Впрочем, не привыкать, в Барнауле я привык к роли первого парня на деревне. Загрузил чем, сам не помню, пару местных телеканалов. Но вот забыл сказать, что всем обязан моей Музе — жене, специально поехавшей со мной в Красноярск. Исправляюсь. Дайте мне камеру, я в нее крикну: «Марина, это для тебя! Для тебяяя!»
А если серьезно, то атмосфера, организация, культура произнесения речей и тостов — понравились безоговорочно. И дождик на смотровой площадке очень к месту (жаль, что перенесли, кстати, в помещение церемонию). Дождь и ветер помогают ощутить радость бытия, острее делают существование. Ну хоть с Царь-рыбой пообнимались в насквозь мокрой, что правильно, среде.
А еще жаль, что быстро расстались. Надо было все же лауреатам быть посмелее — дать себе и всей команде город на разграбление, как победителям всяких там античных времен. Требовался определенно «забег в ширину». Ладно, хоть накануне в гостинице пообщались неплохо с Антоном, Настей, Владимиром. Кстати, я утверждаю еще раз, что Василий Макарович Шукшин круче Клюева без вопросов (а, значит, и всей культурной гордости «Сибирских афин» — Томска), ну а Виктору Петровичу Астафьеву, как минимум, не уступает. А то и…
И Достоевский у нас в Барнауле жил, и Блок сюда чуть не переехал. Потом прозрел, конечно, писал брату: «Мне очень жаль, что в Барнауле грязно и некрасиво, но я думаю, что ты и Фероль скоро привыкнете и вам не будет скучно, потому что всякий будет учиться и читать, а также вы будете играть на биллиарде. <...>. В Шахматово теперь очено хорошо и, я думаю, гораздо красивее и лучше, чем в Барнауле». (http://www.lik-bez.ru/archive/zine_number1728/zine_critics1732/publication1761)
И Андрей Вознесенский в «Барнаульской булле» написал: «По предчувствиям моим Барнаул — Четвертый Рим!».
Вот!
Спасибо всем, кто организовал это замечательное дело!
Барнаул-Красноярск, предлагаю дружить домами!
Нечаев Антон
Оргкомитет конкурса
